Главному тренеру сборной Москвы Валерию Александровичу Тараненко в этом месяце исполнилось 60 лет. Хороший повод для большого интервью с юбиляром!
Боксер, десантник, моряк, милиционер. Наконец, заслуженный тренер по тяжелой атлетике, да не просто тренер, а всей сборной Москвы, с которой вот уже 5 лет достойно представляет столицу нашей Родины. И это всё о нём: Валерии Александровиче Тараненко!
– 60 лет – число какое-то страшное, – смеется в трубку юбиляр. – Но ощущаю себя до 40! Болячки какие-то уже появились, но именно по настрою, в душе я гораздо моложе! Доволен и как отметил юбилей. Приехали и родственники, и друзья, и единомышленники. Все, кто хотел поздравить – поздравили.
А что касается шестидесяти лет, то меня напугало другое (снова смеется). Я тут съездил в Пенсионный фонд и получил страшную справку с графой: «перечень документов для получения пенсии по старости». Вот эта строчка больше всего испугала. А так все хорошо: не чувствую разницы, что называется, «до» и «после».
- Вы когда выходите на пенсию? Ведь из-за проведенной несколько нет назад реформы наши граждане по-разному отправляются на заслуженный отдых.
- В 63 года.
- Тогда вам еще далеко задумываться о покое. Кто-то однажды из великих заметил: чтобы человек ощутил счастливым, ему надо профессионально реализоваться в жизни. Вам это удалось?
- Да я еще продолжаю реализовываться, чувствую, что много интересного ждет впереди! А если говорить серьезно, то к своим 60 много через что в жизни прошёл, многое повидал. Вся молодость прошла в боксе, потом был парашют (прыгал с 15 лет), потом в ВДВ отслужил два года, после службы затянуло море: 4 года ходил к берегам Африки, Америки. До этого мореходную школу окончил, учился на капитана дальнего плавания. Потом был Педагогический институт, после которого 3 года поработал учителем. А вот штангу начал поднимать именно в вузе. Пришел, получается, в тяжелую атлетику в 25 лет. В этом возрасте многие уже завершают поднимать веса, а я только взял в руки гриф. Но так влюбился в это дело, что тренировать начал уже в школе. А потом так вышло, что в какой-то момент никому стал не нужен, никуда не мог устроиться. В 1990 году приехал в Москву, в 1995 году познакомился с московскими тренерами. Меня порекомендовали, со мной встретился Александр Аносов, поговорили. После чего он: «Вы меня устраиваете. Хотите работать в Москве?» Конечно я хотел! И с 1 сентября 1995 года стал тренером по тяжелой атлетике.
- А чем занимались в тяжелую первую половину 90-х?
- Провел 6,5 лет в милиции, дослужился до капитана. Но параллельно и тренировал. Но когда мои ребята попали в сборную, надо было уже делать выбор: или оставаться в правоохранительных органах и дослужиться до подполковника (перспектива такая имелась) или… А я уже серьезно «заболел» штангой и полковничьи погоны меня не прельстили. Ушел из милиции и полностью сосредоточился на тренерской работе. 18 лет был в сборной и много опыта набрался там. Тренировал Оксану Сливенко, потом Алексей Дубинчук попал в сборную, дальше у меня был Витя Харченко. В общем, с 1999 по 2017 годы находился в различных сборных и больше 10 лет был старшим тренером МГФСО. Мне все очень нравилось: ездил на сборы, формировал команды. Если помните, то раньше на столичных соревнованиях был командный зачёт. Старался выставлять всех сильнейших спортсменов МГФСО, чтобы выиграть.
И вот 5 лет назад (осенью в октябре как раз исполнится), президент Федерации тяжелой атлетики Москвы Максим Абдулмеджидов предложил стать главным тренером сборной Москвы. Предложение принял. Из-за сборов приходится отрываться от семьи, но близкие с пониманием относятся и поддерживают. Дети говорят: «Это твой выбор, гордимся тобой!» И я очень счастлив, как сложилась моя жизнь. По крайней мере, к 60 годам! (снова смеется).
– Мы живем сейчас в сложную пору – ковидную. Изменилось многое, изменился мир, в том числе и спортивный. Вы это ощутили на себе за полтора года с момента эпидемии?
– Знаю, что многие тренеры, по-настоящему болеющие тяжелой атлетикой, находили возможности для своих ребят поддерживать форму, доставали для них штанги. Тренировались кто на даче, кто в гараже или прямо на улице во дворе. В общем, процесс не прекращался. И я также своих ребят тренировал на даче: у меня там есть спортивная комната. Как могли старались в эти ковидные времена пройти без потерь. Потом, когда ограничения сняли, ребята быстро восстановились, набрали форму. Тренировочной работы в залах не хватало, конечно, все очень соскучились. И хочется верить, что их больше не закроют.
– На время карантина все спортсмены, можно сказать, были предоставлены сами себе. Как вели работу с ними?
– Мне очень много сбрасывали видео, кто как поднимает: в гараже, во дворе, на улице. На основании этих видео и судил, кто в каком состоянии, на основании этих материалов и формировал команду. Но совместных сборов, безусловно, не хватало. Ведь когда все вместе, видят друг друга, то и заводят, заряжают. Вот когда у нас Феликс Халибеков был в команде. Он же парень-позитив: заходит в зал и начинает хохмить, всех подкалывать. И ребята заводятся, настраиваются на тренировочную работу. Это очень важно. И потом, когда спортсмены видят, кто сколько поднимает, то это дополнительно мотивирует показать хорошие результаты, стимулирует прибавлять.
ДИСТАНЦИОНКА – ПАРОДИЯ НА СПОРТ
- Как вам дистанционный формат соревнований?
- Все тренеры против, никому не по нраву. Очень люблю, когда на помосте разворачивается настоящая борьба: недавно выводил Олега Хугаева. Как заметил Артур Абдулмеджидов: «Валерий Александрович, вы находите спортсменов из каких-то дебрей». И в его категории было 10 равных атлетов. И я просто кайфовал от такой борьбы: когда надо думать, наблюдать за соперниками. А когда атлет один, ему включают камеру, судьи в эту камеру говорят, засчитан или нет его подход… Это же скучно: когда нет драйва, накала борьбы, когда не видишь взглядов соперников, не чувствуешь соревновательного нерва. Дистанционная тяжелая атлетика – это пародия на спорт.
- В вашей жизни были 4 года морских приключений. Самое яркое воспоминание об этом?
- Понятно, что экзотические страны, пальмы, киты, всё в таком роде…
- Пираты были?
- Пираты были, хотя лицом к лицу с ними не сталкивались. Но мы не раз находились в зоне Мавритании: и новости о нападениях приходили постоянно, видел пароход обстрелянный.
Много раз бывал в штормах, и как-то на севере в феврале попали в такой страшный смерч, что было невозможно понять, где небо – где вода. Несколько дней болтало нас, пока в поисках укрытия не прибились к Шетландским островам (архипелаг на северо-востоке Шотландии – прим.).
Из Африки ярчайшие впечатления остались от Кот-д’Ивуар, Берега Слоновой Кости. Посетил Абиджан, который поразил красотой.
Море само по себе затягивает, но скоро пришлось определяться. Так сложилось, что выбрал Педагогический институт. И в сентябре уже спустился в «подвал-качалку». Ведь работал с отягощениями еще на море: на каждом пароходе всегда в рейсе занимался, а программы для себя составлял по зарубежным журналам, переводил их с английского. Мне все это было очень интересно, так как дома можно было только полистать «Физкультуру и спорт», в котором только упражнения с гирями. Ну и настолько «железки» понравились, что пришел в зал и говорю: «Хочу штангу поднимать». А мне уже 25 лет, в этом возрасте уже заканчивают. Но мне повезло: на моем жизненном пути встретился эстонский тренер Ян Кярнер, который впоследствии стал президентом Эстонской федерации по пауэрлифтингу. Занимался у него 2 года, и вот много лет спустя позвонил ему, что пошел по его тренерским стопам, стал уже заслуженным тренером России и главным тренером Москвы. Он очень обрадовался моему звонку, а я хотел поблагодарить за все, что он для меня сделал.
- Но перед тяжелой атлетикой еще в вашей спортивной карьере был бокс.
- Да, и всегда своим штангистам говорю: нормально перед выходом на помост иметь чувство страха. Но это несравнимо с ощущениями перед поединком на боксерском ринге с сильным соперником, который тебя будет бить. И бокс настолько закалил меня, что уже молодым вообще ничего не боялся. Бокс научил загонять страх поглубже, поэтому уже ни море, ни прыжки с парашютом не могли испугать меня.
У меня есть мой друг детства, уже полковник, заслуженный летчик-испытатель. И вот я его тащил на бокс, а он меня познакомил с парашютом. И свой первый прыжок совершил в 15 лет. И до армии «напрыгал» двенадцать, хотя непросто было успевать и на бокс и на парашютные дела. Ведь уже в то время в 1978 году стал чемпионом Туркмении по боксу в категории 63,5 кг, постоянно был на сборах и на прыжки не хватало времени. А всего у меня 32 прыжка, из них 6 ночных. Все ночные совершил в армии.
– В чем разница между ночными и дневными прыжками?
– Когда выпрыгиваешь в ночи и летишь, то ощущение, что под тобой топографическая карта: так просвечиваются дороги. И когда спускаешься все ниже и ниже, понимаешь, что самое страшное – приземление. Дело в том, что не видишь по ветру куда летишь, спиной или нет. Даже зажигали световые шашки, чтобы по ним определять направление ветра. Разворачиваться нужно по ветру, чтобы приземляться на ноги, а скорость очень высокая и если летишь боком или спиной, то велика опасность поломаться. Были случаи, когда ребята ломали и руки, и ноги, и даже позвоночник.
– Настоящий экстрим!
– У меня, к счастью, все ограничивалось синяками и ссадинами – в десантуре на такое не обращают внимания. Запомнилось, что даже зимой, метров за 30 до приземления, чувствуется резкое тепло земли. И горизонт вдруг поднимается, и понимаешь, что вот сейчас будет контакт с поверхностью. А я служил в Азербайджане, а там камни кругом, и налететь на них очень не хотелось.
ОРУЖИЕ МЕНТА – АВТОРУЧКА
– Какими были для вас шесть с половиной лет в милиции?
– Дослужился до капитана, хотя должность позволяла без проблем «дорасти» до подполковника. И за эти почти 7 лет было всё: с 1992 года по декабрь 1998 встречалось немало людей с золотыми цепями и малиновыми пиджаками. Кругом цвёл бандитизм, и не раз в свой адрес слышал: «Тараненко, ты до завтра не доживёшь!» Но я вот жив-здоров, а половина той криминальной публики уже в земле, а другая – в тюрьме.
– Для меня те 90-е запомнились обилием сериалов про ментов и бандитов, их разборками в разных «Бригадах» и «Улицах разбитых фонарей». Насколько телекартинка отличается от реальности?
– У меня всегда при себе было оружие: и днём, и ночью. Но по своему опыту скажу: оружие мента – не пистолет, оружие мента – авторучка. В реальности даже какая-то мелкая бытовуха (не то что крупные преступления) требует огромной писанины: это столько различных запросов приходилось набивать, столько бумажной работы.
– Ну выпускнику Педагогического института к бумажной работе не привыкать. Вы какой оканчивали?
– Таллинский. После мореходки пошел в море, а в Таллине заочно учился в высшей мореходной школе на капитана. Но вот с морем в итоге не получилось, зато втянулся в спорт: занимался на пароходе, вот и полюбил «железки». По образованию я учитель физической культуры и начальной военной подготовки. Там кстати я получил лейтенанта, и в милиции мне это очень помогло: сразу стал работать в этом звании.
ПЕРВЫЙ ТРЕНЕР ОЛИМПИЙСКОЙ ЧЕМПИОНКИ
– Вы считаетесь одним из первых тренером последней российской олимпийской чемпионки Оксаны Сливенко. Но стала она ей не сразу, а спустя больше 10 лет. Как узнали об этом и отнеслись к такой новости?
– Позвонил президент Федерации тяжелой атлетики Москвы Максим Абдулмеджидов и сказал: «Поздравляю, Валерий Александрович. Вы – первый тренер олимпийской чемпионки!»
Оксана пришла ко мне в 12 лет, тренировал её четыре с половиной года. Она при мне стала мастером спорта международного класса, вместе с ней были на трех европейских первенствах, много раз становилась призером российских соревнований. С Оксаной я и попал в сборную России.
– Впереди Олимпийские игры, и лишь двое россиян будут представлять Россию в Токио. Какие вам видятся перспективы отечественной тяжелой атлетики?
– Сейчас у нас очень много молодых ребят и девчонок, которые никогда не видели запрещенные препараты. Обнадеживает, что их тренеры понимают, что работать в будущем можно только по-новому и, значит, надо развиваться самим: в биологии и анатомии, в методике подготовки. Это очень интересное время: современному тренеру по тяжелой атлетике нельзя стоять на месте, надо постоянно развиваться в самых разных областях.
Согласен, что популярность тяжелой атлетики в нашей стране упала. Но это временное явление. Уверен, что в генах наших юношей по-прежнему есть желание показать удаль молодецкую, силу.
И примером тут может служить Америка, на местных соревнованиях там выступают по 1000-1500 спортсменов. Там настоящий бум, а у нас максимум на турнире 350-400 атлетов. Растет интерес и в Европе, про Китай я и не говорю. Главное, что у нас ориентир есть, и понятно, а каком направлении работать.